Уходя от засушливого и холодного джута, пришедшего в третьем столетии нашей эры, гунны двинулись на запад. Они захватили территории между Черным и Аральским морями, где и находились вплоть до 450 - 480 годов. Перекочевывали гунны с Востока на Запад не одно десятилетие, и сам этот переход дался нелегко. В 374 году юный принц Балаамыр, потомок великого императора Моде в пятнадцатом колене, собрав многочисленное войско из простых кочевников, основал свою ставку на берегах реки Едиль (Волги). В те далекие времена между гуннами и Римской империей находились племена германцев и готов. В 374 году гунны разбили их и пошли вслед за ними в земли Центральной Европы. В течение одного-двух поколений гунны достигли Европы. Сын Балаамыра принц по имени Жулдуз продолжил начатое отцом дело.
В течение нескольких десятков лет гунны дошли до западных границ континента и вышли к берегам Атлантического океана. И путь им был открыт, и никто не мог им противостоять: ни Западная Римская империя, с которой уже мало кто считался, ни племена германцев, которые до этого яростно терзали ее. Варвары - готты, вандалы, бургуны, аланы, саксонцы - были отогнаны на север Европы, подальше от границ Римской империи. Римляне же заключили с гуннами соглашение, обмениваясь пленными и рабами. Сын хана Жулдуза Каратон (410 - 415 годы правления), а потом и сын Каратона Мунжук (415 - 422 годы правления) вынудили Византию платить гуннам дань. В качестве компенсации за дань гунны отогнали германцев и от Византии. Так кочевая империя гуннов стала контролировать большую часть Европы.
В 434 году после смерти императора гуннов Ругилы к власти пришли два брата Едилъ (Атилла) и Бледа. Совместное правление было недолгим. Аттила устранил Бледу и стал править единолично. Период его правления - пик процветания и мощи кочевой империи гуннов. Это время называют «золотым периодом империи гуннов». При Аттиле границы империи распространились от Волги до Франции, кордоны гуннов стояли на Ламанше.
Византийцы, не имея такой сильной армии, как у гуннов, и боясь противостоять им открыто, начали строить козни, пытаясь посеять рознь среди самих гуннов. Они пригласили к себе группу гуннских вождей, отстраненных Аттилой за проступки от реальной власти, и под разными предлогами, то подкупом, то лестью пытались настроить их против правителя. «Если вы выступите против Аттилы, мы вам окажем большую помощь!» - стали говорить они. Но вожди не согласились на измену. Когда Аттила двинул войска на Византию, чтобы покорить ее окончательно и лишить независимости, римский военачальник вступился за византийцев и уговорил гуннов даровать Византии свободу. В качестве гарантии он оставил заложником у гуннов своего сына. Но через семь лет Византия все-таки оказалась в полном подчинении у гуннов. При этом они были вынуждены платить дань в еще большем размере, часть этой дани гунны требовали золотом. В 451 году было нарушено мирное соглашение с Римом, Западная Римская империя стала убежищем для большого количества людей, убегавших от непрекращающихся войн. Аттила потребовал от Рима подчинения... Не дождавшись ответа, он начал войну. Римляне, объединив приграничные племена самых разных народов, выступили против гуннов с 200-тысячной армией. Аттила выставил только 100 тысяч солдат. Более суток длилось знаменитое Каталаунское сражение, и обе стороны понесли огромные потери. Никто так и не понял: кто победил, а кто проиграл битву. На следующую ночь римляне вместе со своими союзниками ушли, признав поражение. Аттила не стал их преследовать. Он решил идти прямо на Рим... Народ Рима, не зная дальнейших планов Аттилы, пребывал в сильном страхе, ожидая самого худшего. Сенат сообщил народу Вечного города, что пойдет на любые условия ради достижения мирного соглашения. Но этого не понадобилось. Когда делегация папы римского вышла навстречу войскам гуннов, Аттила поприветствовал священников и повел свою армию в обход столицы, не дав солдатам войти в город и разграбить его... Еще несколько лет Аттила сдерживал племена варваров. В 452 году во время свадебного пира Аттила неожиданно умер, обстоятельства его загадочной смерти так и не были выяснены. А к власти пришли его сыновья Илек, Денгезек и Ирнек. При их правлении империя гуннов стала постепенно ослабевать. Гунны ушли на свои исконные земли у Аральского и Каспийского морей. После их ухода на Рим хлынули бесчисленные орды северных племен, которые окончательно разрушили Римскую империю.
Едиль-патша или Аттила-царь не случайно носил это имя. В казахской эпической поэме «Аланкай-батыр» говорится, что родился он на берегу реки Едилъ, поэтому так и назван. Аттила - европейское звучание древнетюркского имени. Но любопытно следующее обстоятельство. Во многих европейских эпических и лирических произведениях Едиля-патшу называют справедливым царем. В вариантах германского эпоса и в «Песне о Нибелунгах» Этцель-Едиль предстает в виде могущественного и великодушного монарха, прежде всего справедливого. В «Гренландской песне об Атли» и «Речах Атли» из «Большой Эдды» Едиль представлен царем-жрецом, справедливым судьей. В исландских песнях, в «Саге о Велъсунгах», в норвежской «Саге о Тидреке» Едилъ борется с королем бургундов Гуннаром. Имеется даже «Гренландская сага» об Атли - Едиле. Поэтический образ справедливого царя Аттилы воспет в английских древних балладах.
ЛЕГЕНДА О БЕЛОМ ОЛЕНЕ
(по мотивам "Легенды об Оленях" П.С. Полякова из романа "Смерть Тихого Дона")
I
В глубине седых веков на Донском раздолье
Дал Господь для казаков степи в Диком Поле.
И на вечны времена в знак благоволенья
Он послал своим сынам Белого Оленя
С тем, чтоб люди никогда ни в словах, ни в деле,
Зверю доброму вреда учинять не смели.
Так и жили много лет предки миром - ладом,
Чтя Божественный Завет, с круторогим стадом
По законам вольных птиц, без вражды и злости.
Но однажды у границ появились гости.
– Хто такие и откель протоптали тропы?
– Мы из северных земель беглые холопы.
Там у нас боярский гнёт крепнет год от года,
Лютый царь как воду пьёт кровушку народа.
Казни, лязганье оков, страшная картина...
Стоят жизни мужиков меньше, чем скотина.
Ох, не стало нам житья никакого боле,
Вот, и в дальние края мы пошли за волей.
Где могучий Дон-отец катит полны воды,
Вкус познаем, на конец, счастья и свободы.
В ноги падаем донцам – Сжальтесь, добры люди,
Дайте бедным беглецам землю на Присуде.
Не гоните, казаки, нет назад дороги.
Ведь у Дона, у реки места хватит многим.
Но от рабского клейма отвыкайте, братцы.
С Дону выдачи нема, нечего бояться.
Нет невольничьих цепей, каторги, острога.
Обживайтесь средь степей, поминайте Бога.
II
День за днём, за сроком срок пролетали годы.
Не слабел донской поток, не мелели воды.
Ночка близилась к концу, звёзды в небе стыли,
К атаманскому крыльцу на кобыле в мыле
Прискакал да не казак, не донец весёлый,
А насупленный вожак беглых новосёлов.
– Слушай, батько, дело есть, объявляй тревогу.
У меня худая весть. Я прошу подмогу.
–По призыву на майдан собралось народу.
Вышел пришлый атаман, поклонился сходу.
– Со своих уйдя земель, с казаками вместе
Мы живём, но и оттель получаем вести.
И сейчас наш край родной покорён жестоко,
На него пошли войной полчища с востока.
Всех, кто молод и силён, из родимой хаты
Забирают в свой полон вражьи супостаты.
Бьют детишков, стариков, храмы жгут, иконы...
И рекой струится кровь, и стекает к Дону.
Рушат древние кресты в городах и сёлах.
Помогите нам, браты, объявите сполох.
В этой праведной борьбе с ворогом по праву
Вы стяжаете себе воинскую славу.
Долго думали донцы и решили: "Любо!"
И заржали жеребцы, заиграли трубы.
Бьются в дальней сторо не ради дутой славы
И в чужой для них войне падают на травы.
Ну, а дома вой, да рёв, вдовы, да ребята.
Без отцов, да без мужьёв жито не дожато.
На Присуде мор и глад, чёрными ночами
Хутора на степь глядят мёртвыми очами.
Даже если вой- герой приходил с увечьем,
Угощали лебедой... Боле было нечем.
III
Хтось от голода забыл Божье повеленье
И стрелою завалил Белого Оленя.
Только сели жарить плоть, всюду потемнело,
И сказал с небес Господь – Злое вышло дело.
Дон был даден казакам и донские степи,
Чтобы жили вы века в этом благолепьи.
Вы ж ушли с родной земли против Божьей воли,
Славу бренную нашли там на бранном поле.
И когда же глад затряс ваши поселенья,
Погубили, убоясь, Моего Оленя.
Здесь, над степью, над рекой, принял Я решенье:
Павшим воинам–покой! Нет живым прощенья! –
Чёрный вран свои крыла вскинул, словно руки,
И легла на землю мгла, и утихли звуки.
Нет сияния зарниц, потянуло тленом,
Казаки упали ниц в ужасе священном.
Вдруг раздался детский писк, вслед другой, ... десятый...
Горький плач пробился ввысь, в Божии палаты.
И Всевышний услыхал в тонком детском плаче,
Что невинных наказал за грехи казачьи.
Поднял лик Господь в слезах светлыя печали,
И от слёз на небесах звёзды засияли.
Солнца пламенный венец тьму рассеял сразу
И решил простить Творец чад своих проказу.
–Вам реку еще одно Божье откровенье:
Много крови суждено зря пролить в сраженьях.
Да и слуги сатаны будут всяко-разно
Вас толкать в круги войны, да пытать соблазном,
Путать с верного пути, и наступит время,
Выбьют вороги почти всё донское племя.
Но не будет казакам Моего прощенья,
Не придут сюда пока новые Олени.
Чтоб не скрылся судный день дней других золою,
Дам вам герб, а в нём Олень, раненный стрелою.
Пусть запомнят казаки новых поколений –
В этом знаке и грехи, и залог спасений.
Там, где зверь мой был убит, дол залив рудою,
Нынче озеро вскипит чёрною водою.
И когда в урочный час воды станут сушей,
Это будет знак для вас–прощены все души.
#Казаки #Российское_Казачество
Эта статья была автоматически добавлена из сообщества
Король готов Филимер... обнаружил среди своего племени несколько женщин-колдуний... Сочтя их подозрительными, он прогнал их далеко от своего войска и, обратив их таким образом в бегство, принудил блуждать в пустыне. Когда их, бродящих по бесплодным пространствам, увидели нечистые духи, то в их объятиях соитием смешались с ними и произвели то свирепейшее племя, которое жило сначала среди болот, - малорослое, отвратительное и сухопарое, понятное как некий род людей только в том смысле, что обнаруживало подобие человеческой речи.
Вот эти-то гунны, созданные от такого корня, и подступили к границам готов. Этот свирепый род... расселившись на дальнем берегу Мэотийского озера (Мэотидой древние авторы называли Азовское море. Иордан думает, что родина гуннов лежала на его восточных берегах у Керченского пролива.), не знал никакого другого дела, кроме охоты, если не считать того, что он, увеличившись до размеров племени, стал тревожить покой соседних племен коварством и грабежами.
Охотники из этого племени, выискивая однажды, как обычно, дичь на берегу внутренней Мэотиды, заметили, что вдруг перед ними появился олень, вошел в озеро и, то ступая вперед, то приостанавливаясь, представлялся указующим путь. Последовав за ним, охотники пешим ходом перешли Мэотийское озеро, которое до тех пор считали непереходимым, как море. Лишь только перед ними, ничего не ведающими, показалась скифская земля, олень исчез. Я полагаю, что сделали это из-за ненависти к скифам те самые духи, от которых гунны ведут свое происхождение.
Вовсе не зная, что кроме Мэотиды существует еще другой мир, и приведенные в восхищение скифской землей, они, будучи догадливыми, решили, что путь этот, никогда ранее не ведомый, показан им божественным соизволением. Они возвращаются к своим, сообщают им о случившемся, расхваливают Скифию и убеждают все племя отправиться туда по пути, который они узнали, следуя указанию оленя.
Всех скифов, забранных при вступлении (в Европу), они принесли в жертву победе, а остальных, покоренных, подчинили себе... Может быть, они побеждали их не столько войной, сколько внушая величайший ужас своим страшным видом... их образ пугал своей чернотой, походя не на лицо, а если можно так сказать, на безобразный комок с дырами вместо глаз. Их свирепая наружность выдает жестокость их духа: они зверствуют даже над потомством своим с первого дня рождения. Детям мужского пола они рассекают щеки железом, чтобы, раньше чем воспринять питание молоком, попробовали они испытание раной. Поэтому они стареют безбородыми, а в юношестве лишены красоты, так как лицо, изборожденное железом, из-за рубцов теряет своевременное украшение волосами.
Ростом они невелики, но быстры проворством своих движений и чрезвычайно склонны к верховой езде; они широки в плечах, ловки в стрельбе из лука и всегда горделиво выпрямлены благодаря крепости шеи. При человеческом облике живут они в звериной дикости. Иордан об Аттиле
Был он мужем, рожденным на свет для потрясения народов, ужасом всех стран, который, неведомо по какому жребию, наводил на все трепет, широко известный повсюду страшным о нем представлением. Он был горделив поступью, метал взоры туда и сюда и своими телодвижениями обнаруживал высоко вознесенное свое могущество. Любитель войны, сам он был умерен на руку, очень силен здравомыслием, доступен просящим и милостив к тем, кому однажды доверился.
По внешнему виду низкорослый, с широкой грудью, с крупной головой и маленькими глазами, с редкой бородой, тронутой сединою, с приплюснутым носом, с отвратительным цветом кожи, он являл все признаки своего происхождения. Прокопий Кесарийский о разграблении Рима вандалами в 455 г.
Гейзерих, нагрузив корабли свои золотом, серебром и другими вещами из императорского имущества, вернулся в Карфаген. Он не оставил во дворце ни меди, ни какого-либо другого металла. Ограбил он и храм Юпитера Капитолийского, сняв с него половину крыши. Это была замечательная и великолепная крыша, из лучшей меди и вся густо вызолоченная. Иордан о Гейзерихе
...Был он невысокого роста и хромой из-за падения с лошади, скрытный, немногоречивый, презиравший роскошь, бурный в гневе, жадный до богатства, крайне дальновидный, когда надо было возмутить племена, готовый сеять семена раздора и возбуждать ненависть. Вопросы
1. Где, по мнению историка Иордана, проходила, граница между Европой и Азией?
2. Иордан по давней традиции называет жителей северного Причерноморья скифами. Когда жили настоящие скифы и что вам о них известно?
3. Как вы думаете, почему Иордан ведет происхождение гуннов от готов? Где родина готов и где они жили в IV в.?
4. Что в сообщении Иордана похоже на правду, что на преувеличение, а что - просто выдумки?
5. Какие чувства вызывает у читателя (и наверное, вызывал у автора) портрет Аттилы, созданный Иорданом?
6. Что можно узнать о хозяйственной жизни вандалов из сообщения Прокопия Кесарийского?
7. Почему вандалы начали снимать крышу с храма Юпитера Капитолийского и почему не довели эту работу до конца?
8. Нет ли общих черт в облике столь далеких по своему происхождению людей, как Атгпила и Гейзерих? Если есть, то чем это можно объяснить?
Центральной фигурой в старинных кельтских легендах является образ благородного Белого Оленя. Древние кельты уверяли, что Белый Олень прибыл на землю как посланник потустороннего мира и обладал мощными сверхъестественными способностями. Благородный Белый Олень был надежным хранителем волшебного ключа к бескрайнему миру знаний и вручал его на время обучения только самым достойным людям. Этот же Белый – главный герой эпоса о правлении короля Артура.
В финском фольклоре тоже есть легенда о белом олене Ваадине, или заколдованной красавице. Прекрасную девушку злобное колдовство превратило в свирепого оленя, безжалостно убивавшего всех охотников. Лишь только самопожертвование и верная любовь жениха спасли её от магических чар. Олень Ваадин в бою нанес глубокую рану юноше, но кровь любимого попала на девушку-оленя, и страшное колдовство потеряло свою силу.
В Сибири издавна считалось, что белые благородные олени оберегают от злых духов и демонов. Они символизировали счастье, и убийство оленя приравнивалось к самому страшному прегрешению.
При проведении археологических раскопок в Англии и Шотландии были обнаружены древние тайники, в которых сохранились фрагменты оленьих . Именно оленьи косточки по поверьям служили защитой от лихого глаза и злых духов.
Легенда об олене, который повернул голову
У города китайского Санья есть еще одно название Город Оленей, возникновение которого связано со старинной легендой. Говорят, что давным-давно жил в этих краях со своей матерью юноша Ахэй – бесстрашный и отважный . Но однажды мать юноши сильно заболела, и вылечить ее могла только настойка из пантов оленя. Поэтому отправился Ахэй в горы за добычей. Долго бродил юноша в поисках оленя, пока, наконец, не повстречал животное. Началась эта долгая погоня в непроходимых лесах горы Учжишань, а закончилась возле далекой бухты Санья. Как только охотник натянул тетиву лука и собрался выстрелить в загнанного зверя, олень обернулся и предстал перед парнем в виде обворожительной девушки из племени ли. Это была богиня, спустившаяся на землю. Влюбившись в Ахэя, она помогла ему добыть лекарство для умирающей матери. Позже, поженившись, они счастливо зажили вместе. А то место, где они встретились, и произошло волшебное превращение животного в девушку, стало носить имя «Олень повернул голову». До сих пор для жителей Китая герои этой легенды остаются символом чистой и преданной любви.
Боргояков М.И.
Как известно, в III в. до н.э. на территории Монголии и Южного Забайкалья образовался военный союз хунну, ядро которого составили двадцать четыре племени. Большинство исследователей считают, что гунны в своей основе представляли объединение тюркских племен, возможно, с включением также этнических групп моногольско-тунгусского и кетского происхождения. А.П.Дульзон полагал, что господствующая группа гуннов, соседствовавшая с китайцами, говорила на енисейском (кетском) языке.
Количество племен, составивших основу хуннского союза в степях Монголии и Южного Забайкалья, соответствует упоминаемому в тюркском предании об Огуз-хане числу его внуков (24), каждый из которых стал главой племени, названного по его имени.
Возможно, в этом предании нашел отражение хуннский период истории тюркских племен.
Существует предположение, что тотемным животным шаньюйского рода гуннов был бык. Родоначальником другой группы гуннов считался, по-видимому, олень или волк, на что указывают отрывочные сведения древних авторов и более поздних преданий о происхождении тюрко-моногольских родов.
По сообщению историка Приска, этот "свирепый род" расселился на дальнем берегу Мэотийского озера (то есть на берегу нынешнего Азовского моря). У Иордана приводится следующая легенда о гуннах: "Охотники из этого племени, выискивая однажды, как обычно, дичь на берегу внутренней Мэотиды, заметили, что вдруг перед ними появился олень, вошел в озеро и, то, ступая вперед, то, приостанавливаясь, представлялся указующим путь. Последовав за ним, охотники пешим ходом перешли Мэотийское озеро, которое до тех пор считали не переходимым, как море. Лишь только перед ними, ничего не ведающими, показалась Скифская земля, олень исчез. Вовсе не зная, что, кроме Мэотиды, существует еще и другой мир, и приведенные в восхищение Скифской землей, они, будучи догадливыми, решили, что путь этот, никогда ранее не ведомый, показан им божественным соизволением. Они возвращаются к своим, сообщают им о случившемся, расхваливают Скифию и убеждают все племя отправиться туда по пути, который узнали, следуя указанию оленя. Всех скифов, забранных еще при вступлении, они принесли в жертву победе, остальных, покоренных, подчинили себе".
Из этой легенды следует, что олень, указавший путь гуннам, был в их представлении тотемным животным-родоначальником и его образ связывался с названным озером. Е.Ч.Скржинская пишет, что сюжет об олене (иногда это бык или корова), следуя за которым гуннские охотники перешли Мэотийское болото или Киммерийский Боспор, был широко распространен и повторялся у ряда писателей У-У1 вв. (Евнапий, Созомен, Прокопий, Агафий, Иордан). "Я нашел и такое известие, - писал последний, - что Киммерийский Боспор, обмелевший от снесенного Танаисом ила, позволил им перейти пешком из Азии в Европу...". Е.Ч.Скржинская отмечает, что древние авторы, хорошо представляя фантастичность сказания об олене, в попутных замечаниях выражали скептическое отношение к этому вымыслу.
Далее укажем, что в решающий момент битвы на Каталаунских полях, известной в истории как "битва народов", гуннский вождь Аттила обратился с воодушевляющей речью к своим воинам: "...Наконец, к чему фортуна утвердила гуннов победителями стольких племен... Кто же, наконец, открыл предкам нашим путь к Мэотидам, столько веков пребывавший замкнутым и сокровенным? Кто же заставил тогда перед безоружными отступить вооруженных?..".
Е.Ч.Скржинская замечает, что слова Аттилы свидетельствуют о том, что гуннский вождь имел в виду глубоко почитаемого прародителя гуннов - тотемное животное (оленя, быка, а может быть, и волка), которое, согласно преданию, указало путь в Европу, много столетий остававшийся им неведомым.
Гуннские предания (или мифы), естественно, не могли исчезнуть бесследно. Они продолжали жить в мифах многих народов Евразии, в том числе тюрских. В том же предании об Огуз-хане, получившем широкое распространение среди тюркских народностей, проводником выступает волк. Согласно этому преданию, на рассвете в шатер Огуз-кагана проник луч, подобный солнечному. Из того луча возник сивошерстный, сивогривый большой волк и произнес: "Теперь двигайся с войском, Огуз-каган. Веди сюда народ и беков, я буду тебе показывать дорогу". Следуя на запад по пути, указанному волком, Огуз-каган побеждает своих врагов.
Сюжет о "волке-вожатом" очень близок преданию о происхождении самнитского (древнеиталийского) племени гирпинов (гирпус волк). Гирпины пришли на завоеванную ими территорию, ведомые волком ("волк, подойдя к нему, стал его спутником и вожатым").
Столь близкое совпадение сюжетов вряд ли можно объяснить типологическим сходством. Сюжет о волке-вожатом из предания об Огузе, видимо, весьма древен и существовал еще в эпоху скифов и гуннов.
В.А.Гордлевский отмечает, что сказания о волке, традиционные для тюрко-монгольских племен, могли быть занесены в Европу кочевниками из Азии. Они оказали влияние и на средневековый европейский эпос. Ал.Веселовский, анализируя предания об Аттиле, обнаружил в них два эпических течения: более сторое - гунно-гетское, преломившееся в восприятии мадьяров, "наследников гуннов", и более новое - итальянское (латино-христианское). Для гуннов, гетов и мадьяров Аттила - герой, родившийся в результате сверхъестественного зачатия - от света... (Ср.: в предании об Огузе сивогривый волк возникает из луча, подобного солнечному). С другой стороны, согласно преданию, рождение Огуз-кагана связывается с быком. Налицо явное переплетение (смешение) двух древних сюжетов.
Следует также отметить, что гуннская легенда об олене в известной мере перекликается с киргизским преданием о Рогатой матери-Оленихе - прародительнице рода буга, записанным еще Ч.Валихановым (ХIХ в.). Этот древний сюжет использовал Ч.Айтматов в повести "Белый пароход". Изложим его содержание (по А.Алимжанову).
Кара-Мурза и Асан (герои предания), охотясь за оленями в горах Ала-Мышык, увидели в стаде маралов прекрасных девочку и мальчика с оленьими рогами. Они убили мальчика и схватили девочку, которая с воплем бросилась на труп брата и долго неутешно рыдала. Предание гласит, что, проклятые рогатой девочкой, Асан и Кара-Мурза не имели потомства. Предводитель Мирза-Кул, к которому привели прекрасную девочку, отдал ее замуж за своего внука Яман-Кула. По преданию, эта родоначальница по имени Муюзбайбиче (Рогатая мать) прославилась своей необыкновенной мудростью. Утверждают, что в последствии она утратила украшавшие ее рога. Вымыв как-то голову, она приказала служанке вылить воду в такое место, которого не касалась нога человека. Служанка из любопытства, или же не найдя соответствующего места, выпила эту воду и от этого зачала сына, назвав его после рождения именем Джелден (от ветра)... По сообщению Ч.Валиханова, современные ему киргизы продолжали свято чтить память Рогатой матери и в тяжелые моменты своей жизни приносили ей жертвы, обращаясь к ней с молитвой. Она считается покровительницей озера Иссык-Куль, и дух ее витает над Иссык-кульской долиной.
В религиозных представлениях многих народов Евразии важное место занимал образ быка (или коровы, оленихи). Из тюркской мифологии известно, например, что легендарным первопредком тюркских огузских племен был Огуз-каган (Бык-каган), рожденный Ай-каган от быка. Ог"уз или бука (в различных фонетических вариантах) являелся культовым животным - тотемом, название которого стало этнонимом.
Наиболее убедительное, с нашей точки зрения, объяснение этимологии собирательного этнического имени огуз дает А.Н.Кононов, считая его исходной основой Ог" (ок) род, племя + афф. множ. ч. - (у) з. Эта основа находится в прямой связ родаи со старотюркским словом о"г мать и к этой же основе восходят слова ог"ул потомство, сын, и "огуш" - сородич. Корни этого понятия ("первопредок", "род") уходят, по видимому, в глубокую древность.
Пугу (другое название быка. - М.Б.) как одно из поколений племени теле упоминается в истории Танской династии (VII-VIII вв. н.э.). Отмечается, что обычаи у этого племени в основном те же, что и у тугю. Этот этноним сохранился у современных киргизов (бугу), он бытует также у хакасов (пуг"а): был улус Пуг"алар аалы, то есть "улус рода Пуг"а".Представители этого рода свое происхождение возводили к племени пуг"у (бугу). В прошлом у хакасов бытовали мужские имена Пуг"а, Хара Пуг"а и т. д. В енисейской рунической надписи (№ 50 по С.Е.Малову) Буг"а встречается в качестве собственного имени: "Буг"а эр аты " Геройское имя Буга. Это же имя фигурирует в уйгурских памятниках XII-XIV вв. и в хакасском фольклоре. Культ быка был известен предкам западных бурят. Так, например, ленские буряты считают себя потомками мифических сыновей быка- первопредка Буха-Нойона, Эхирита и Булагата. В бурятской мифологии говорится, что, "задевая небо своими широкими раскидистыми рогами, божественный бык спустился на землю, породил на берегу Байкала двух героев-близнецов, предков бурятского народа, Эхирита и Булагата, а затем встретил своего извечного врага - Черного быка Тайджи-хана.После тяжелой схватки побежденный Черный бык с ревом удалился. Буха-Нойон лег отдохнуть на этом месте и окаменел навеки".
Археологические данные свидетельствуют о том, что культ быка у различных племен и народов восходит к глубокой древности.По сообщению М.Д.Хлобыстиной, в Хакасии центральными образами Окуневского искусства (II тыс. до н.э.) выступают женщина-мать и ее тотемный супруг - бык. Роль быка как ведущего тотема на ранних стадиях развития скотоведческих обществ определялась реальной экономической обстановкой эпохи ранней бронзы, когда именно крупный рогатый скот составлял основу хозяйства, костяк стада. Это положение сложилось еще в эпоху энеолита, когда, по-видимому, и утвердилась идея почитания быка. По словам автора,иконографические изображения женщин в сочетании с фигурами быков указывают на связь этих изображений с культом плодородия, с идеей благополучного продолжения рода. Неизменно повторяется образ окуневских стел-мегалистов - лицо женщины, увенчанное бычьими рогами. В представлении людей окуневской культуры бык ассоциировался,с одной стороны, с образом Солнца, с другой - с понятиями "вода", "река" и "плодородие", игравшими исключительную роль в жизни древних народов, особенно кочевых. "Нет почти ни одного племени, - пишет М.И.Шахнович, у которого вода не считалась бы матерью всего живого, целебной, очистительной силой плодородия ". "Нет воды - нет жизни", - говорили в старину. Поэтому в сознании древнего человека образ быка связывался с источником воды, дающим жизнь. В отдельных случаях понятия "бык" и "река" совмещались в представлении древних - бык обитал в воде, в реке. Отзвуки этого представления можно обнаружить в хакасском эпосе. В поэме "Хан-Кичегей" одноименный богатырь борется с быком-чудовищем, обитавшим в большой реке: Черная великая (большая) река вздулась,
Загрузка...